Екатерина Щербакова

Педагог Светлана Романова о Снежной королеве, недолюбленных детях и лицах, которые хочется видеть каждый день

19 сентября в Центре славянской культуры имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия г. Донецка состоялась торжественная Академия, посвящённая празднованию 1025-летия Крещения Руси. За заслуги перед Украинской Православной Церковью и по поводу 1025-летия Крещения Руси по благословению Блаженнейшего Владимира, Митрополита Киевского и всея Украины, орденом преподобного Нестора Летописца 3 степени была награждена Горловская школа I ступени № 65 — многопрофильная гимназия «Триумф».

О том, чему преподаватели гимназии учат детей и чему учатся сами — Светлана Борисовна Романова, заместитель директора по учебно-воспитательной работе, преподаватель христианской этики.

— Светлана Борисовна, вы в своё время окончили епархиальные катехизаторские курсы. Поделитесь, пожалуйста, что это вам дало и как педагогу, и в личном плане?

— Я вам скажу, что эти курсы для меня важнее, чем мои высшие образования! Мало того, что я расширила кругозор, но это был и ежедневный разговор по душам, что мне было очень приятно как человеку. Совершенно по-другому можно было посмотреть на тех, кто идёт в храм, и тех, кто идёт мимо храма — к таким относилась и я. Мне казалось, что в церковь ходят только по большим праздникам или по каким-то грустным поводам. А то, что я узнала на курсах, перевернуло моё мировоззрение. Хотя до этого я не думала, что настолько далека от православия, но оказалось, что я совершенно ничего не знала. Эти курсы для меня дороже всего, что я учила раньше — в университете, в институте, за все годы моего преподавания.

— А как вы попали на курсы?

— У меня был сложный период жизни после смерти лучшей подруги. Это случилось в мае, а в сентябре к нам на собрание учителей пришли Александра Павловна Хайрулина и Светлана Фёдоровна Охрименко, я увидела их глаза, и мне очень захотелось пойти за этими людьми. Они рассказали, что организовываются курсы такого вот направления. Мне в тот период хотелось понять, как нужно жить, так я и оказалась на этих курсах.

— А как учителю что дали курсы?

— Пять лет назад, при том, что мне всегда казалось, что я очень люблю детей и стараюсь говорить им правильные вещи, я говорила с ними совсем не так, как теперь. Сегодня я говорю по-другому. Я обращаю внимание на такие мелочи, которых раньше никогда не замечала.

Допустим, сказка «Снежная королева», которую мы читаем в пятом классе. После чего Герда находит Кая? — После того, как она совершает молитву. Я читала это, но — не видела. И когда мы читаем сказки Пушкина, Андерсена, я говорю: вот, смотрите, эта деталь незаметна — когда ты не знаешь, о чём идёт речь. Но когда знаешь — она приобретает особое значение, открывает новые смыслы. То есть курсы дали мне более глубокое понимание литературы.

Второй момент — я не сказала бы, что я стала любить детей больше, но теперь мне очень хочется, чтобы, если у них в доме не звучат слова о Боге, то они хотя бы здесь слышали их.

К сожалению, нынешний год — последний, когда я читаю этику. Я чувствую, как мне не хватает этого предмета в классах, где его изучение закончилось. Раньше я могла литературу связывать с этикой. Даже в преподавании светской этики было очень много возможностей поговорить о православии, христианстве — даже учебник был рассчитан на это. Теперь такой возможности не будет. Очень жаль, ведь, при всей сложности, этот предмет — один из любимых у учеников.

— А что случилось? Произошли изменения в программе?

— Да, в этом году пятый класс идёт по новому государственному стандарту. Убрали этику, а ввели информатику, второй иностранный и добавили полчаса физкультуры. Нагрузку увеличили с 26 до 31,5 часа, но при этом этики уже нет. Очень жаль! Я бы до одиннадцатого класса читала этот предмет, потому что он действительно нужен. Этика в старших классах должна касаться человеческих взаимоотношений, чтобы дети понимали, как нужно прощать, как нужно любить, как нужно мириться, и так далее.

— Расскажите о проблемах, которые возникают при преподавании христианской этики.

— Проблема одна, большая, и она у всех. Это — желание учиться. Оно с одной стороны есть, а с другой стороны — нужно остаться ещё на один урок, это всегда напрягает учеников. И когда на последнем уроке читаешь предмет, даже самые лучшие дети воспринимают его с трудом… Так что дети приходят, конечно, но с ними очень сложно работать. Особенно — с малышами.

Хорошо, когда всё идёт от семьи. С такими детьми никаких проблем: сидят и слушают. А если только учитель им говорит о Боге, духовности и так далее — эффект совсем другой. Вообще, я всегда за то, чтобы духовное воспитание шло из семьи. Если это присутствует — тогда работа в радость: учитель только поливает посаженное родителями. А там, где приходится самой всё делать, в одиночку — это очень сложно.

Но — капля камень точит, конечно. Летом сидела я на остановке вечером, наблюдала, как ведёт себя молодёжь. Огорчилась очень, думаю: «Зачем мы работаем? Там пиво, там — энергетики, мат…» Настроение упало донельзя. И тут вдруг слышу — нормальный разговор, нормально одетые молодые люди, не в шлёпках и трусах. И слышу: «Добрый вечер, Светлана Борисовна!» И я выдохнула: «Наши!» Значит, всё-таки чему-то мы их научили! И я тогда совсем в другом настроении пришла домой. И думаю: это не случайно мне было дано! Мне показали в один вечер два разных мира.

А вообще, за годы своей работы я пришла к выводу, что наши дети в большинстве своём недолюблены. Они хорошо «упакованы», но… По голове погладишь, что-то скажешь, приобнимешь — и они так смотрят, будто готовы идти за тобой на край света! Значит, нет этого дома, всё бегом, душевного контакта очень мало. Это заметно. Когда бабушки в доме есть, которые детям читают, возятся с ними — таких ребят сразу видно. Кому повезёт — у тех мама с папой занимаются. А в остальном — печально всё очень. Я понимаю, родители сейчас как молодое вино — бурлят, бурлят, выясняют отношения. Но дети недолюблены. Им не читают сказки, не голубят. Очень тяжело это наблюдать…

— Зато у них есть модные гаджеты и информатика вместо этики…

— К сожалению, так.

— Светлана Борисовна, по какой программе христианской этики вы работаете и как могли бы её прокомментировать?

— Программа нам была предложена. Но вообще, всё, что касается христианской этики, сложно. Не получается упростить какие-то вещи, но и перегрузить детей сложным нельзя. Потому — кому дано, тот поймёт, кому не дано — тот послушает. Может быть, когда-нибудь это им пригодится. Я и детей так настраиваю: может быть, сейчас это вам не нужно, но когда-нибудь, возможно, вы придёте, и поставите свечку, и помолитесь. Главное, чтобы вы знали, что это есть.

— Причина такой проблемы кроется в сложности программы — или в самих детях?

— Я думаю, что это проблема детей, которые с детства ничего подобного не видят.

— То есть проблема не в программе, а в том, как её реализовать?

— Да, всё-таки проблема в нас с детьми. Если бы семьи были воцерковлёнными, то никаких проблем с преподаванием этой дисциплины не было бы.

Хотя, когда в прошлом году была олимпиада по христианской этике, я думала, что на неё можно послать детей из воцерковлённых семей. Но — нет! И там тоже не все хотят, не все глубоко знают… С другой стороны — не всегда ребёнок учителя русского языка победит в олимпиаде по этому предмету…

— А как родители реагировали на введение христианской этики как предмета у вас в школе?

— Нормально. Доверяя учителю вообще, не только как предметнику, но и как человеку, родители доверяют и в этом аспекте. Но — им жалко своих детей, им хочется, чтобы они меньше сидели на уроках. Присутствует такое настроение: «Да, мы бы хотели, чтобы с нашими детками разговаривали о Боге, но — не на дополнительном уроке».

— Видите ли вы результаты вашей работы как преподавателя христианской этики?

— Скажем так: мы работаем над этим! Мне бы хотелось верить, что «разумное, доброе, вечное», посеянное в пятом-шестом классах, даёт такие добрые всходы. Но я бы сказала, что на детей не столько христианская этика влияет, сколько атмосфера в школе. Я вообще приверженец того, чтобы не кричать на детей. У нас в школе это не принято. Мы давно живём по этому закону, и мне это очень нравится. Ещё мы стараемся создать и для учителей комфортную обстановку, ведь всё то, чем мы их «наградим», они понесут в класс.

— Какие формы работы, связанные с православием, вы ещё ведёте?

— Мне была оказана большая честь стать членом жюри областной олимпиады по христианской этике. Это большой подарок: я увидела столько замечательных детей, столько лиц! Именно такие хочется видеть каждый день в своём классе, в школе, вообще в своём окружении. Это другие лица! Я благодарна, что увидела, сколько у нас замечательных детей и их родителей.

Также на базе нашей школы проходит методобъединение преподавателей христианской этики. В течение нескольких лет у нас проводились епархиальные катехизаторские курсы. Это всегда был праздник для нашей школы! Мне очень дорого, что каждый год я туда приводила по одному нашему преподавателю. Радостно, когда есть возможность разделить с близкими по духу людьми то, что для тебя важно.

— Что вы хотели бы пожелать преподавателям христианской этики в День учителя?

— Вы знаете, мне очень помогают наши встречи, когда мы собираемся с единомышленниками. Я помню наши лица, когда мы только пришли на курсы в 2008 году, и тогда, когда мы их заканчивали. Они поменялись!

Вообще, преподавание — вещь очень ответственная, особенно — преподавание христианской этики. Ведь всё то, что я рассказываю детям на уроке, я должна сама воплощать в жизни. Это очень сложно.

А пожелать преподавателям хочется одного: жить с Богом, и только в этом черпать свои силы.

Подготовила Екатерина Щербакова

Читайте также:
Директор горловской гимназии «Триумф» Мелания Иванова: Сотрудничество школы и Церкви возможно

Учитель Ирина Мухина: Уроки русской литературы — это уроки нравственности